14-го декабря, в Украине чествуют участников ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС. Благодаря самоотверженной и профессиональной работе ликвидаторов последствий катастрофы авария была локализирована. О том, как это происходило, мы поговорили с начальником пожарной части по охране Чернобыльской зоны, жителем Запорожья Юрием Дмитренко.
14-го декабря, в Украине чествуют участников ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС. Благодаря самоотверженной и профессиональной работе ликвидаторов последствий катастрофы авария была локализирована. О том, как это происходило, мы поговорили с начальником пожарной части по охране Чернобыльской зоны, жителем Запорожья Юрием Дмитренко.
– Юрий Петрович, в каком году вас призвали и сколько времени вы проработали ликвидатором аварии в Чернобыле?
– Я работал в 21-й пожарной части, на одном из ночных дежурств мне позвонил командир отделения и сказал, что на Чернобыльской АЭС произошел взрыв. И где-то 28-29 декабря 1986 года мне лично позвонил начальник управления, полковник Николай Корищенко, и предупредил, чтобы я был готов принимать пожарную часть в зоне. До этого ездили управлениями, то есть управления пожарной охраны Херсона, Харькова, Кировограда, Севастополя, а мы впервые поехали «сборной», так сказать – из Запорожья три офицера и один водитель. За 15 дней нам нужно было создать новую боеспособную пожарную часть. Если с инспекторским составом было легко, ведь это офицеры, то из рядового сержантского состава пришлось три человека уволить за злоупотребление спиртными напитками, чтобы поднять дисциплину, но в итоге получилась нормальная пожарная часть. Мы много работали над этим, питание приходилось организовывать, сауну свою сделали, построили базу газодымозащитной службы, которая не плохую службу сыграла, когда обрушилось перекрытие. Все своими силами, ребят главное было заинтересовать. Я там был с января и по апрель, 15 на 15 суток – работали вахтенным методом, но так как я был начальником пожарной части, то приходилось оставаться и дольше. В сумме я провел там 45-55 суток.
– Какие меры применялись, чтобы уменьшить степень попадания радиации в организм?
– Первое, что мы получили – радио-детектор. И вот человек, допустим, приезжает с завода, он там проверился, потом проверяется на месте, и сразу старшина ему выдает все чистое. Также у нас были респираторы, но они были совершенно неэффективные. Из продуктов у нас постоянно был кофе. Также выдавали талоны на завтрак, обед, ужин, которые зачастую даже оставались.
– Как проводилось измерение радиации, поступившей в организм?
– Конечно, очень много показателей приуменьшали. Я контролировал лично 40 часов, которые я провел в помещении с минимальным уровнем радиации 4 рентген, а мне за весь период вахты записали 7,21 рентген.
– Как проявились последствия радиации на организме?
– Я уехал туда совершенно здоровым молодым парнем. Первым изменением по приезду с Чернобыля стала вегето-сосудистая дистония, в 1994 году микроинсульт и уже в этом году – инсульт, как говорится, полноценный».
– Какие льготы установлены для участников ликвидации Чернобыльской трагедии?
– Сейчас нам дали статус инвалидов войны, а то, что мы ликвидаторы, государство вспоминает исключительно 14-го декабря. На данный момент в Украине осталось не более 42 тысяч ликвидаторов. В Запорожской области было около 15 тысяч, а сейчас половины из них уже нет с нами. Также скоро должна состояться встреча ликвидаторов с премьер-министром и спикером парламента – возможно, там будут приняты какие-то решения.
– Скажите, когда вас направили в Чернобыль, вы осознавали масштабность этой катастрофы и ее последствия?
– В принципе, да. Много журналистов писали о том, что мы не знали, куда шли. Извините, но это наглая ложь, я как специалист говорю. Ликвидаторы, по сути, спасли мир тогда, 180 тонн топлива – представьте, если бы это все рвануло в воздух? Страх, безусловно, присутствовал, потому что не боится только глупый человек.
– Уже прошел 31 год со дня Чернобыльской аварии, как вы считаете, сейчас уровень безопасности на подобных объектах в Украине стал выше?
– Безусловно, сейчас более надежная система безопасности атомных станций, есть несколько степеней защиты. Ведь если бы не было этих дурацких экспериментов в то время, возможно, не было бы и таких тяжелых последствий.
– Юрий Петрович, как вы думаете, были ли допущены ошибки со стороны правительства СССР, которые могли усугубить положение?
– Советские руководители предоставили заниженные показатели радиации на крыше, и на 3-й день японский робот для уборки графита и других материалов вышел из строя. Считалось, что солдат у нас много и они все сделают вручную, хотя это мог убрать и робот. Очень много хорошей техники погибло: вертолеты, пожарная техника, новые машины. Первые накопители, которые нам были предоставлены, брали где-то от 100 миллирентген, а то, что до этого накапливалось в организме, не распознавали. А потом появились приборы ИРА (мы их называли Ирка), которые четко определяли уровень радиации от 5-10 миллирентген.
– Что бы вы хотели пожелать своим коллегам к Дню ликвидатора Чернобыльской катастрофы?
– Ребята! Берегите здоровье. Будет здоровье, будет все. Счастья в жизни и всего самого хорошего, чтоб мы все еще встретились через много лет.
Алена САГУРА
